Театр жизни

Ежегодно 30 октября в России отмечается День памяти жертв политических репрессий.

Это и печальная, и противоречивая дата в нашей истории. Поводом обратиться к этой теме послужил обрывок автобиографии ильинского учителя и театрала Степана Ивановича Соловьёва, сохранившийся в архивах семьи Кузнецовых-Шайдуровых. Герой нашего рассказа являлся мужем Елизаветы Григорьевны Шайдуровой, а этой информацией с газетой поделилась её племянница Галина Александровна Козырева: «Всё-таки год театра, – пояснила она. – Приверженцев этого искусства в нашей семье было немало. Если фамилия Шайдуровых звучала в исторических документах и возможных упоминаниях об ильинском театре, то о Соловьёве информации не было». По каким причинам – нам стало ясно после изучения предоставленных документов и музейных архивов семьи. Да и вообще, мы более или менее знаем историю ильинского театра XIX – нач. XX вв., а вот 1920-1950-е гг. остались неизученными, хотя театр в селе продолжал действовать – ставились спектакли и давались представления, причём не только в Ильинском.

Вольнодумец соловьёв

Дело скромного местного театрала Соловьёва примечательно тем, что оно раскрывает судьбу человека, рождённого, чтобы в конечном итоге быть раздавленным системой. Ему пришлось жить не в то время и, по-видимому, не в том месте. Из его автобиографии мы узнаём, что он родился 19 июля 1893 года в д. Соловьёвой Кривецкой волости. Окончил Кривецкую начальную школу, а в 17 лет, самовольно убежав из дома, уехал в училище в село Сиву Оханского уезда.

Туго приходилось без первоначальной поддержки родителей. Зарабатывал на пропитание сам, но за хорошие знания по результатам первой четверти ему была назначена стипендия и обеспечено место в общежитии. Смирились со стремлением к знаниям сына и родители. Стало легче. Однако, как он сам писал в своей автобиографии, «будучи в выпускном классе, чуть было не исключён был из школы «за вольнодумные мысли», как выражался протоиерей Алхутов, председатель училищного совета. Сопряжено это «священное» наречие было потому, что в споре с некоторыми учениками я хватил валяным сапогом в лик святой богородицы, висевший в углу нашей спальни». Из училища его не выгнали, но стипендии и общежития лишили.

Он успешно сдал экзамены на звание учителя начального училища и был назначен учителем в село Сухая Речка Кунгурского уезда. Работая, он учился на историко-филологическом факультете пединститута. Был призван на военную службу, после которой в 2017 году вернулся на родину. Здесь и застали его октябрьский переворот и начало становления советской власти. Степана выбирают военным комиссаром. На этой должности он служит до августа 2018 года, до упразднения военкомата. Вернувшись к учительству, он работает в школе до декабря. С приходом колчаковцев его арестовывают и настаивают на расстреле без отправки в село Ильинское. «Бежать мне удалось при помощи Меньшикова Силы Андреевича из д. Зинковой Кривецкой волости, который служил председателем Комитета крестьянской бедноты и которому тоже угрожал расстрел. Мы с ним на его лошади и уехали в с. Ильинское. По счастью из кривецких меня в Ильинске никто не видел и из Ильинска меня отправили в г. Пермь»», – вспоминает Степан. После взятия Перми красными он вновь назначается учителем в Кривецкую школу I ступени. Через два года его переводят в с. Ильинское инструктором по внешкольному образованию.

Учитель, режиссёр и комик

Видимо, переезд в село и предоставил ему возможность проявить все свои таланты и творческие способности. Он оставляет учительство и переходит работать в культуру. Одним из главных его увлечений был театр, который и стал его работой. Так, в музейном архиве сохранилась выписка из протокола пленума Ильинского исполкома, где заслушивался «т. Соловьёв» об использовании помещения клуба для театра, и было вынесено постановление, удовлетворяющее его просьбу. О его театральной деятельности говорят и многочисленные удостоверения, которые выдавались правлением клуба им. Зиновьева, что Соловьёв Степан Иванович действительно режиссёр драматической труппы. Имеются и командировочные удостоверения, когда режиссёр отправлялся, например, в Кривецкую волость за театральным гримом. Эти документы датируются зимой 1921 года, а уже в апреле он значится как заведующий Ильинским народным Домом, а осенью уже числится как режиссёр Ильинского народного Дома.

Из воспоминаний его жены Елизаветы Григорьевны, записанные Александром Андреевичем Кузнецовым:

«По образованию был учитель, талантливый актёр, режиссёр и комик. Выходя на сцену перед зрителями, делал комическую позу, зрители аплодировали, смеялись. Сам делал миниатюрные гармоники, играл на них «Барыню» или «Комаринскую». В большинстве своём директорствовал в Ильинском клубе имени Калинина (по всей видимости, это переименованный клуб им. Зиновьева – прим. авт.). Несмотря на трудности с финансированием в то время, в начале 30-х годов, приобрёл музыкальные духовые инструменты и в то же время нанял платного капельмейстера. Имея коммерческие способности, ставил платные спектакли, имел свой буфет. Особенно в летний период в саду был буфет, где продавалось пиво, яблоки и другое. Тогда считалось редкостью иметь такое удовольствие. Рядом с буфетом в павильоне был платный бильярд. В ночное время сад охранялся сторожем, который одновременно был и контролёром в кино или на спектаклях. Помещение в клубе Соловьёв переоборудовал, т.е. расширил зрительный зал за счёт изменения комнаты фасада. Была разобрана стена с дверями. Поскольку вход в верхний этаж был с улицы через веранду, Степан Иванович веранду убрал и вход в клуб сделал через нижний этаж. Степан Иванович имел свою фотографию, где ему помогала жена Елизавета Григорьевна, на которой он был женат с середины 20-х годов. Жили они в частном доме, занимали верх. Это недалеко от рынка. Этот дом сейчас находится на ул. Парковая, занимает его лесхоз».

Судя по другим документам, ильинские артисты собирали публику и за пределами села. Вот справка Усть-Вымского уездного исполнительного комитета автономной области Коми о том, что «вечер-дивертисмент тов. Соловьёва в Устьвымском народном Доме 28 сентября 1924 года произвёл на публику весьма хорошее впечатление, и публики было около 200 человек. Желательны и впредь такие вечера». Гастрольная деятельность артиста, видимо, не прекращалась, и уже 21 октября он собирает публику в клубе Нювчимского чугунно-литейного завода на вечер декламации. На следующий день артисты ставят драму И.В. Шпажинского «Предел» в трёх действиях. В выданной справке отмечается: «Впечатление от постановок хорошее». А через месяц на Кажимском заводе проходит вечер художественной декламации и ставится пьеса (название, к сожалению, стёрто временем), а в скобках значится «живые покойники». И здесь население осталось довольным представлением, что и подтверждается справкой за подписью и печатью.

Времена не выбирают

Стало быть, ильинская театральная жизнь кипела? Да, но не всегда. Вот как об одном из периодов рассказывает в своей автобиографии в 1953 году Елизавета Григорьевна:

«В 1933 году мужа судили по двум статьям (каким, не помню), дали 5 лет исправительных лагерей, отправили в Красновишерский лагерь. Так как он там жил на полной свободе, только без права выезда без разрешения, он вызвал меня. Я сразу стала работать в школе, он тоже год был учителем в той же школе, т.к. по образованию он тоже учитель, но потом он ушёл заведовать клубом – на свою любимую работу. Закончил он срок отбытия к концу 1937 года, но с выездом не спешил, потому что мне нужно было закончить учебный год. Но вот в первых числах января 1938 года, когда происходили там, да и, по-видимому, везде, массовые аресты, мужа моего снова забирают. С того момента по сие время я не знаю, где он, потому что от него ничего не получала, да и надо сказать, его не разыскивала и никогда не искала».

Уже позже с её же слов этот момент жизни был записан А.А. Кузнецовым: «Он помогал по просьбе начальников КГБ и МВД, т.е. они Степана Ивановича возили с собой для фотографирования обнаруженных в районе религиозных сект. Даже был сфотографирован смонтированный милицией стенд с оружием, отнятым у кулаков и бандитов. На почве, видимо, дружеских отношений с нач. КГБ и МВД кто-то посмотрел косо. Были репрессированы в 1933 году все трое и сосланы в Красновишерск. Степану Ивановичу было предъявлено обвинение, будто спаивал этих начальников. Об этом я слышал мельком, но якобы документы по этому поводу есть в архиве Ильинской милиции. В Красновишерске Степан Иванович работал директором театра. В 1937 году летом приезжал в Ильинское проездом в командировку в г. Пермь. В конце концов, живя и работая в Красновишерске, Степан Иванович был снова посажен где-то в 1939-1940 году. Место заключения было неизвестно».

Сейчас, когда данные открыты, мы точно знаем, что «Соловьёв Степан Иванович арестован 2 января 1938 года. Обвинение: шпионаж. Осуждён 7 февраля 1938 г. Приговор: ВМН. Дата расстрела: 22 мая 1940 г. Дата реабилитации: 12 июня 1989 года (Архивное дело: ПермГАСПИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 30554. Источники данных: БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Пермской обл.).

Значит, жил Ильинский театр и в суровые годы политических репрессий. Но репрессии отняли у театра активного и жизнелюбивого человека и, безусловно, талантливого режиссёра. Но именно таких людей в большинстве своём и выбирало то жестокое время.

Нравится