Меню
12+

«Знамя», общественно-политическая газета Пермского края

30.06.2020 15:43 Вторник
Категория:
Тег:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 25 от 18.06.2020 г.

В память о тех днях, которые забывать нельзя

Коновалова (Щукина) Александра Ивановна родилась в 1921 году, проживала в селе Ильинском, до войны работала в селе Дмитриевском мастером на маслозаводе. Призвана в армию в 1942 году, где прошла курсы автомобилистов. Воевала в составе 17-го зенитно-прожекторного полка. Воинское звание – ефрейтор. Имеет три благодарности Верховного Главнокомандующего и награды: орден Отечественной войны II степени, медали «За оборону Москвы» и «За победу над Германией», нагрудный знак «Ветеран I корпуса ПВО», юбилейные медали. После войны работала бухгалтером в п. Ильинском. Ветеран труда. В декабре 1981 года записала воспоминания о своём участии в Великой Отечественной войне в период с 1942 года по 1945 год и передала их в Ильинский краеведческий музей.

"Нас, девушек-комсомольцев, по повесткам пригласили в райвоенкомат. Зачитали сводку информбюро, вести с фронтов. Вести были тревожные, враг был ещё силён. Он стоял недалеко от Москвы. А впереди ещё три четверти долгой тяжёлой войны.

Райвоенком объяснил: «Мы вас пригласили для того, чтобы призвать в армию. Призыв добровольный. Кто не хочет, мы вас не обязываем, можно покинуть зал». Но никто не вышел. И вот мы снова явились в райвоенкомат уже для отправки на фронт.

В Перми сформировали эшелон, и мы двинулись на Запад. Шли эшелоны из Свердловска, Челябинска, Удмуртии, Кирова. Военкоматы направили около четырёх тысяч девушек с Урала. Не знали мы, куда нас везут, чему научат, что придётся делать на войне. Знали одно, что едем на фронт, и были готовы ко всему самому трудному и опасному.

По дороге в теплушках нас обучали всем уставам военной службы. Изучали гранату, противогаз, винтовку. До Москвы мы ехали 10 суток. Стояли на маленьких разъездах подолгу. Пропускали составы с пушками, с танками, составы с новобранцами. А также встречные санитарные поезда с ранеными – грустные и тихие. Наш эшелон был самым весёлым из тех, что шли к фронту. На станциях нас встречали весело, даже на какой-то станции был оркестр.

За два дня до прибытия эшелона в Москву сопровождающие командиры предупредили, что могут быть налёты немецкой авиации. Рассказали, как себя вести в противовоздушном налёте. И вот нам выпала судьба до конца войны защищать московское небо, а оно было неспокойное. В первую же ночь оно встретило нас разрывом бомб, недалёкими разрывами зенитных снарядов и, конечно, прожекторными лучами. Защита московского неба была нелёгким делом до самого разгрома немцев в Белоруссии летом 1944 года.

Итак, я, как и многие другие, оказалась в зенитно-прожекторной части. Наш 17-й зенитно-прожекторный полк стоял между Волоколамским и Можайским шоссе, позднее Звенигород, Голицыно, Кубинка, Покровское. Позиции стояли друг от друга в трёх километрах вытянутой гигантской дугой на Запад. Прожектора стояли в шахматном порядке. Вражеский самолёт попадал в перекрестье двух или трёх прожекторов (прожекторных лучей). В этот момент лётчик был ослеплён голубым светом, и артиллеристы его сбивали. Самым трудным было поймать самолёт в перекрестье. Иногда поймаешь фашистский «Юнкерс», а прожектористы соседней позиции не успеют вовремя взять в перекрестье, тогда самолёт уходит от прожекторного луча в темноту, после чего снижается до бреющего полёта и начинает расстреливать наши позиции.

Позиции были совсем не защищены, поэтому нужно было немедленно уходить в укрытие. Несколько раз пройдёт над позицией: свистят пули, рвутся осколочные бомбы, которые терялись в траве и были незаметны в снегу, а потом взрывались – калечили людей, портили связь. Мы их называли «ракушками». Были раненые и убитые (всё было, всего не расскажешь).

Наш полк взаимодействовал с истребительной авиацией. Он входил в кольцо прожекторных полей вокруг Москвы. Сплошная стена ослепительного голубого огня поднималась на высоту 4-5 километров. Фашистские самолёты не могли пройти незамеченными. Прожекторы, ярко освещая их, ослепляли лётчиков, а из темноты обрушивались наши истребители. Немало было случаев, когда фашистские бомбардировщики поворачивали назад, как только видели на пути стену голубого огня, и сбрасывали свой груз на обнаруженные позиции прожектористов. В такие моменты не раз приходилось прощаться друг с другом.

Я была в расчёте шофёром, но зачастую не было в расчёте связиста, и мне приходилось обеспечивать связь и ночью, и днём, в любых природных и погодных условиях. Бывало, сбивалась с тропинки, которую сама же и проторила. Особенно опасно было осенью попасть в осеннюю трясину. По своей невнимательности можно было попасть и на нож диверсанта, которых сбрасывали с самолётов.

Нам часто приходилось менять свои позиции. Много вырыто земли для ходов сообщений, а сколько построено землянок, командных пунктов рот, полков! И всё это маскировалось дёрном, растительностью. Рубили лес, таскали песок, глину, щебень. Всё было в наших руках – топор, лопата, кирка. И всё это совмещалось с боевой работой, но мы не жаловались, как бы ни было трудно, не пищали.

А вот однажды мы сменили позицию, копали окопы для материальной части (для автомашины, для прожектора), строили землянку. Откуда ни возьмись немецкий самолёт на низкой высоте (метров 100-150) сбросил листовки на нашу позицию. Листовки были на русском языке: «Девушки-беляночки, не копайте ямочки. Не попадут в ваши ямочки немецкие таночки». А потом развернулся над нами и дал очередь из пулемёта. Обошлось почти удачно, не считая серьёзного ранения связистки, стоявшей на посту у телефонного аппарата.

В сентябре 1943 года был сильный налёт на Волоколамск. Там был госпиталь. Накануне раненых вывезли, оставались только врачи. И почти все они погибли. В этот день в городе погибло много людей. Мы же в эту ночь меняли позицию и ошибочно проскочили километров пять-семь. Когда стали разворачивать матчасть, наступило утро. Вдруг мы услышали немецкую речь и губную гармошку. Испугались мы сильно. Но хорошо, что сумели быстро выбраться на шоссе. Прожектористы шоссе проскочили быстро, а «слухачи» отстали метров на двести. В это время по нам открыли огонь. Благо, успели свернуть в лесок. Удалось избежать серьёзных повреждений.

За всё время нашего пребывания на позициях спать в сутки приходилось по 2-3 часа. Без конца звучала команда: «Тревога! К бою!», и только после нашей победы на Курской дуге тревожных подъёмов стало меньше.

В 1943-1944 годах формировались отдельные прожекторные роты для защиты прифронтовых освобождённых городов. Из нашей роты девушки были под Сталинградом, в Кракове, Бреслау.

С июля 1944 года и до конца войны вражеские самолёты уже в московское небо не заходили. После победы все думали о доме. Провожали нас весело. Представители Моссовета и особой Московской армии благодарили нас за службу. Судьба разбросала нас по разным фронтам, многие остались в Москве и других городах.

Я видела первый салют в честь освобождения Белгорода и Орла. Это незабываемое зрелище. Была участницей первомайского и победного парадов 1945 года. А ночью светили прожекторными лучами над Кремлём и Красной площадью, где на аэростатах были подняты Знамя Победы и портрет Ленина, а по чёрному московскому небу гонялись прожекторные лучи друг за другом всех цветов радуги, как огромная карусель. Красота, радость, ликование!

Пермь нас встретила хорошо. На вокзале Пермь II был организован митинг, играл оркестр. Много ещё что было, но всего рассказать невозможно. Когда вспоминаешь то время, помнятся почему-то лишь тревоги. И сны снятся тревожные…»

Татьяна ТЮЗЮЛЬБАЕВА,

завотделом Ильинского районного краеведческого музея

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

69